пятница, 28 ноября 2014 г.

"Кадыровщина",-это "Путинщина" Чечни


Чечня победившего Путина

15 лет назад началась вторая чеченская война, названная "Контртеррористической операцией на Северном Кавказе"
Богородское кладбище, Москва. Мемориал неизвестным солдатам, погибшим в Чечне
Богородское кладбище, Москва. Мемориал неизвестным солдатам, погибшим в Чечне

Другие статьи на эту тему

Мультимедиа

Звук

30 сентября 1999 года, пятнадцать лет назад, танковые подразделения российской армии вошли на территорию Чечни. Этот день исчитают началом Второй чеченской войны, которая официально была названа Москвой "Контртеррористической операцией (КТО) на Северном Кавказе". Активные боевые действия в республике продолжались в 1999 и 2000 годах, однако официально режим КТО был отменен лишь в апреле 2009 года.
23 сентября 1999 года президент России Борис Ельцин подписал указ "О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации", предусматривавший создание Объединенной группировки войск на Северном Кавказе. В тот же день, 23 сентября, российская авиация произвела бомбардировку Грозного, а 30 сентября началась наземная операция: танковые подразделения российской армии вошли на территорию Наурского и Шелковского районов Чечни.
Грозный. Май 1999 годаГрозный. Май 1999 года
К этому времени боевые действия на Северном Кавказе шли уже больше месяца – они началисьпосле вторжения в Дагестан вооруженных групп под руководством Шамиля Басаева и Хаттаба. Федеральные власти обвинили президента Чеченской республики Ичкерия Аслана Масхадова в неспособности контролировать ситуацию. Владимир Путин, занимавший тогда должность председателя правительства, заявил, что если чеченское руководство не может предотвратить переход бандитских группировок через границу Чечни, то "специалисты предложат свои средства".
Российская боевая техника в Наурском районе Чечни. Октябрь 1999 годаРоссийская боевая техника в Наурском районе Чечни. Октябрь 1999 года
В начале сентября в Москве, Буйнакске и Волгодонске были взорваны жилые дома, в результате чего погибли более 300 человек и более 1700 получили ранения. Официальное расследование нашло в произошедшем так называемый "кавказский" след, что развязало руки российским властям для второй чеченской войны, стратегические цели которой сформулировал Владимир Путин. По его словам, необходимо было поставить заслон международному терроризму, проникшему в Чечню, предотвратить распад России, а также взять под защиту чеченское население, ставшее жертвой местных сепаратистских и экстремистских бандформирований.
Точных данных о потерях в ходе этой войны до сих пор нет. По официальной статистике Министерства обороны РФ на 2010 год, за период с 1999 по 2008 годы на Северном Кавказе погибли 3684 военнослужащих, по данным МВД РФ, были убиты также более 2 тысяч сотрудников внутренних войск. По оценкам же Союза комитетов солдатских матерей России, официальные данные занижены как минимум вдвое. Потери среди мирного населения, по официальной информации на февраль 2001 года, составляли тысячу человек, однако, по информации правозащитной организации Amnesty International, в войне погибли до 25 тысяч мирных жителей.
Чеченские боевики на празднике в честь Аслана МасхадоваЧеченские боевики на празднике в честь Аслана Масхадова
Руководитель российского отделения правозащитной организации Human Rights WatchТатьяна Локшина вспоминает о масштабных нарушениях прав человека в ходе этой войны. По ее словам то, происходило в Чечне в первые годы войны, можно считать "абсолютным беззаконием":
– О преступлениях, которые совершались во время второй чеченской войны, можно говорить часами. Нарушения прав человека были систематическими, они достигали уровня преступлений против человечности, размах этих нарушений был совершенно чудовищным. За вторую чеченскую войну в республике в результате похищений бесследно исчезло от 3 до 5 тысяч человек. Сотни родственников подавали жалобы в Европейский суд, отчаявшись добиться справедливости на национальном уровне. Многие выиграли эти жалобы и даже получили компенсации после признания нарушений со стороны правительства. Но ведь эти люди обращались в Европейский суд не за компенсациями, не за деньгами – им нужна была информация о том, что же именно произошло с их сыновьями, с их братьями.
О преступлениях, которые совершались во время чеченской войны, можно говорить часами
Сейчас прошло уже много лет, и этой информации до сих пор нет. Конечно, эти семьи понимают, что их близкие погибли, но все равно теплится какой-то огонек надежды. Их жизнь поистине невыносима, потому что они даже не могут попрощаться со своими родными, не могут похоронить их. Правозащитный центр "Мемориал" составил и опубликовал многие тома, посвященные нарушениям, задокументированным непосредственно только ими. То, что происходило в Чечне в первые годы военной кампании, можно охарактеризовать как абсолютное беззаконие. Кто такие "исчезнувшие"?  Это ведь не люди, которые вышли из дома и их "потеряли". Исчезнувшие – это люди, которых забирали военные, сотрудники правоохранительных органов, и которых никто не видел потом живыми. В этой ситуации действует презумпция, что если в последний раз их видели живыми в руках сотрудников правоохранительных органов, то их исчезновение произошло в результате действий правоохранителей. Так не может вестись война, так не может вестись контртеррористическая операция. Это не соответствует российскому праву, это не соответствует нормам международного права. Люди не должны "исчезать", – говорит Татьяна Локшина.
"Зачистка" в чеченском селе в Шатойском районе. 2000-й год"Зачистка" в чеченском селе в Шатойском районе. 2000-й год
В апреле 2000 года было объявлено о завершении войсковой части контртеррористической операции в Чечне и переходе к спецоперациям. Потери боевиков были оценены в 14 тысяч человек. В таком "точечном" формате контртеррористическая операция продолжалась еще девять лет. Лишь в апреле 2009 года по поручению Дмитрия Медведева контртеррористическая операция в Чечне была отменена. Татьяна Локшинаотмечает, что до сих пор, несмотря на то что сейчас боевые действия в регионе не ведутся, ситуация с правами человека остается напряженной:
– Сейчас в Чечне нет войны. Грозный, в который все мы ездили и годами помнили как "город-призрак", сейчас отстроен заново. С виду это красивый город. Но на самом деле сейчас Чечня существует как некий анклав, который находится вне российского правового поля и повинуется только одним законам – законам, которые диктует непосредственно глава республики Рамзан Кадыров.
Чечня существует как некий анклав, который находится вне российского правового поля и повинуется только одним законам – законам, которые диктует непосредственно глава республики Рамзан Кадыров
В Чечне продолжают похищать людей. Занимаются этим не сотрудники федеральных правоохранительных органов, не федеральные военные, а чеченские силовые структуры, подконтрольные по факту и непосредственно Кадырову. Конечно, масштаб похищений не тот, я не пытаюсь сравнить нынешнюю ситуацию с тем абсолютным кошмаром, который происходил в двухтысячных, но в Чечне продолжают похищать людей, в Чечне продолжают пытать людей. И происходит это абсолютно безнаказанно, – отмечает Татьяна Локшина.
Политолог Алексей Малашенко напоминает, что вторая чеченская война была направлена на укрепление позиций российской власти:
Окрестности Гудермеса. Весна 2000-го годаОкрестности Гудермеса. Весна 2000-го года
– Во-первых, вторая чеченская война носила для российской власти инструментальный характер. Она была даже больше инструментальной, чем первая, потому что должна была закрепить у власти Путина. Когда мы говорим о "маленькой победоносной войнушке", то вот это то самое. Точно так же, как сегодня конфликт с Украиной используется для укрепления власти, тогда на это работала вторая чеченская война.
Точно так же, как сегодня конфликт с Украиной используется для укрепления власти, тогда на это работала вторая чеченская война
Во-вторых, как мне представляется, вторая чеченская война была более гражданской. Чеченцы еще и воевали между собой, и притом довольно активно. Там наметилось противостояние кланов, наметилась и конкуренция идеологий внутри чеченского общества. Кто-то полагал, что можно создавать светское независимое государство. Кто-то полагал, что нужно все-таки оставаться с Россией. А кто-то утверждал возможность создания исламского государства. И с этим тесно связан исламский фактор. В первую войну он, конечно, был, но он пребывал в стороне. Во вторую войну он был очень заметен. Можно назвать несколько людей, которые отстаивали шариат, которые действительно мечтали о создании исламского государства. Но фактически большая часть чеченского общества выступала против тотальной исламизации, я это очень хорошо это помню, я сам бывал на той войне, да и на первой тоже. Это было видно.
По мнению Алексея Малашенко, в отличие от первой чеченской войны, которая в 1996 году завершилась Хасавюртовскими соглашениями и переносом рассмотрения вопроса о статусе Чечни на пять лет вперед, вторая чеченская война завершилась полной победой Кремля:
Рамзан Кадыров на республиканском празднике. Апрель 2014 годаРамзан Кадыров на республиканском празднике. Апрель 2014 года
– Первая война фактически ничем не закончилась. Договор в Хасавюрте был промежуточным этапом, некоторым предвыборным жульничеством со стороны Москвы. Ни о какой победе там говорить нельзя было, а многие даже полагают, что это было поражением. Здесь же – однозначная победа Путина. Более того, эта победа не только военная, но и политическая, потому что в Чечне удалось найти тот клан, который мог бы представлять интересы Кремля и сделать какое-то "замирение". Я, естественно, имею в виду Кадыровых. И отца, Ахмата-Хаджи, который, несмотря на критику и неприятие его со стороны очень многих и в Чечне, и в Москве, с моей точки зрения, был очень талантливым и очень интересным человеком. И Рамзана, который по-своему "незауряден", – считает политолог Алексей Малашенко.
​О том, какой была жизнь в Чечне до сентября 1999 года, и о том, какой она стала после, вспоминает обозреватель Северокавказской службы Радио Свобода, работавший в конце 90-х корреспондентом в Чечне,Хасин Радуев:
– Вторая чеченская война воспринимается в первую очередь как страшное насилие и жестокость, которую проявляли все стороны. Чем это чудовищное насилие можно объяснить?
– Если сравнивать ее с Первой чеченской войной, то, возможно, те события, которые происходили между этими двумя войнами, кардинально отличались от того, как жила Чечня до первой войны. Мы в начале 90-х жили еще "в одной стране", хоть эта страна и развалилась. Тем не менее у нас у всех был одинаковый менталитет. Вообще тогда было даже странно говорить и думать о том, что на территории почти еще СССР идет война!
Грозный в феврале 2000 годаГрозный в феврале 2000 года
– Можно ли говорить, что и первая, и вторая были именно гражданскими войнами, где противники говорили, в общем, на одном языке, на территории одного бывшего государства под названием СССР? А гражданские войны всегда самые жестокие.
– Да. Просто со стороны государства были задействованы регулярные вооруженные силы, а "чеченское ополчение", или "силы сопротивления", представляли собой лишь подобие армии. На самом деле, никакой армии у Чечни не было. Тем не менее оружие стреляло, оно было одинаковым и у тех, и у других. Мы все прошли Советскую армию… Так вот, перед второй чеченской войной большое значение имела античеченская пропаганда. В Москве говорили о "реванше", о том, что Россия до этого проиграла, и теперь "мы должны были доказать, что российский солдат все-таки непобедим", и так далее, и прочее. С другой стороны, особого сопротивления, какое было во время первой войны, в Чечне не было. Многие, кто мог уйти, уехать, попытались это сделать. А те, кто по тем или иным причинам остались, пытались совместно сопротивляться, находить такие места, где можно было бы как-то совместно обороняться от наступающих войск.
– Какими были первые дни и недели той войны для всех, кто в тот момент находился внутри Чечни: для отрядов этого "ополчения", для обычных жителей?
– Больше всего не хотелось новой войны, потому что люди устали от этих войн, от разрухи. Грозный лежал в руинах. Многие люди не имели минимальных нормальных условий для жизни. Собственно, этого и не предвиделось в тогда обозримом будущем, судя по тому, что в Чечне невозможно было что-то приобрести, даже если бы у тебя были деньги. Первое чувство было – нежелание опять оказаться втянутым в эту войну. С другой стороны, была какая-то надежда, что войска остановятся на каком-то этапе, и начнется некое давление политического характера, чтобы повлиять на внутренние процессы, вывести их на такие пути, когда можно было бы наладить внутренний диалог и создать хотя бы подобие управляемой территории, чего не было в этот момент в Чечне.
Российские войска в Аргунском ущелье. Зима 2000-го годаРоссийские войска в Аргунском ущелье. Зима 2000-го года
– А какой была жизнь в бытовом, в повседневном смысле в Чечне до сентября 1999 года?
– Было тяжело. Но люди не сидели сложа руки. Даже в ходе войны уже, когда российские войска проходили через какое-то село, люди возвращались и быстро пытались там наладить свой быт. Но жилось очень плохо, на самом деле, потому что не было ни работы, ни возможности даже свободно передвигаться. Это уже была послевоенная жизнь. Даже наличие каких-то денег, которые крутились внутри Чечни, не позволяло людям делать мало-мальски большой бизнес. Еще люди во многом как-то существовали благодаря гуманитарным организациям. Но вы помните, как после череды убийств представителей иностранных гуманитарных организаций они все покинули республику. На самом деле ситуация была трагичной. Тем не менее войны не хотелось.
На самом деле ситуация была трагичной. Тем не менее войны не хотелось
Хочу рассказать одну историю. Один мой знакомый, с которым мы учились в школе, решил построить дом. Я каждый раз, проезжая мимо, останавливался, и он рассказывал, на каком этапе находятся работы, как он все делает, на что покупает кирпич, где зарабатывает деньги. И в сентябре рядом начались бомбардировки территории, контролируемой Хаттабом. После первой же бомбардировки я почувствовал, что "что-то не то". Потому что воздушные атаки шли именно на тот район, где этот парень строил свой дом. Когда я приехал в следующий раз, он уже погиб. Еще недавно ни о какой войне вообще не говорилось, но он повторял: "Я построю дом с большим подвалом, чтобы можно было переждать следующую войну". И он на самом деле это успел! В момент, когда прилетели в очередной раз бомбардировщики, он успел туда спрятать семью. И когда он буквально закрывал дверь, осколки от бомбы попали ему в спину, и он был убит. И таких трагедий было много. Так вот, когда говорят, что российские летчики ошибались и т. д. Я говорю о том, что видел и понимал сам: "ошибиться" до такой степени, чтобы принять маленький населенный пункт за базу боевиков, невозможно. Это показывало ту ожесточенность, с какой российская армия вошла в Чечню во время второй чеченской войны.
Чеченская деревня вблизи Грозного, уничтоженная при авианалете. Декабрь 1999 годаЧеченская деревня вблизи Грозного, уничтоженная при авианалете. Декабрь 1999 года
– А как республика, как независимое или полунезависимое государственное образование Чечня до сентября 1999 года хоть что-то собой представляла? Или это же была совершенно "сумеречная зона", захваченная бандитами, но на которой, к их несчастью, оказалось много мирных, ни в чем неповинных людей?
– Была небольшая надежда на нормализацию жизни, потому что существовали какие-то планы восстановления республики в момент, когда "маятник остановился посередине". Он мог бы качнуться куда угодно, но в конце концов он стал двигаться в очень плохую сторону. Однажды мне нужно было встретиться с коллегой на границе с Ингушетией. Я туда ездил буквально за три месяца до войны. Было очень опасно! Я чувствовал опасность, исходящую от этих никем не контролировавшихся вооруженных группировок. Они убивали, грабили, отбирали машины на дорогах, в общем, бандиты! У Джека Лондона очень много написано о том, как волки преследуют человека. Как они приближаются. И, в конце концов, как он с какой-то дубинкой остается с ними один на один, окруженным. Было такое ощущение, что эта "стена страха" приближается чуть ли не к твоему дому. И дальше уже не виделось никакого просвета.
– Как эти разнообразные вооруженные группировки, никому подчинявшиеся, могли существовать внутри чеченского общества, где, по большому счету, если и не каждый человек друг друга знает, но каждый тейп и каждое село уж точно знают все друг о друге?
Свадьба в Чечне. 1998 годСвадьба в Чечне. 1998 год
– То, о чем вы говорите, действительно в сельской местности, может быть, не 100 процентов, но очень близко к этому. В городах, в Грозном, в Аргуне, в Гудермесе, гораздо более смешанная ситуация, и эти старинные традиции не работали. Я хорошо помню положение вещей, когда этот квартал Грозного, например, занимал один полевой командир, там он выставил свои блокпосты, а этот квартал – кто-то другой. Это было по-своему смешно. Центральная власть не могла никак действовать, потому что она сама состояла из этих людей! Как таковой управляемости в Чечне не было. И как следствие люди, которые готовы были защищать тот самый суверенитет, который был как бы в ходе первой войны завоеван, собственно говоря, уехали. Многие не стали участвовать в дальнейшем.
– Вторая чеченская война и массовые военные преступления, совершенные всеми сторонами, и боевиками, и российскими военнослужащими, о чем сейчас очень хорошо известно, как изменили сознание чеченцев?
– Я сам задаю этот вопрос тем людям, которые сейчас занимаются Чечней, которые бывают там как правозащитники, работники гуманитарных организаций. Хорошо сказал председатель нижегородского "Комитета против пыток" Игорь Каляпин: нет чеченского общества! Оно полностью деградировало. Я с этим согласен. Война, на самом деле, очень сильно повлияла на чеченцев, и они живут этой болью. Если кто-то говорит, что, мол, это было давно, 15 лет назад, я ничего не помню, и так далее – нет, я не верю. Для чеченцев это – недалекая история, она – сегодняшний день. Эти войны, конечно, изменили чеченцев, и они никогда не станут теми, кем были. И в этом самая большая трагедия.
Если кто-то говорит, что, мол, это было давно, 15 лет назад, я ничего не помню, и так далее – нет, я не верю
– Тот режим, который существует в Чечне сегодня, власть Рамзана Кадырова – это закономерность? Или могла бы появиться какая-либо альтернатива?
– Даже между войнами многие чеченцы были уверены, что когда к власти придут люди не воевавшие, тогда будет полегче. Нечто такое ожидалось и после второй войны. Если бы хотя бы через 10 лет была бы образована власть, не основанная на крови, на костях, возможно, люди бы жили по-другому. Но в данном случае именно то, что сейчас существует, и дает нам повод сказать, что "чеченский вопрос" не решен. И это тоже большая тревога для каждого чеченца. Потому что опять это может привести к новому конфликту.
– Я правильно вас понимаю, что чеченцы живут с ощущением, что под ними заложена некая бомба, и фитиль тлеет, тлеет… И однажды дотлеет опять?
Акция женщин-родственниц "пропавших без вести" в Чечне. Наши дниАкция женщин-родственниц "пропавших без вести" в Чечне. Наши дни
– Что для человека очень важно, помимо всяких обыденных вещей? Свобода слова. Иметь возможность что-то сказать. Говорить свободно о том, что чувствуешь, что хотел бы. Если этого нет, то ничего хорошего быть не может. Что-то другое должно прийти. И вот это "другое" будет ли нормальным или опять случится трагедия? Этого сегодня в Чечне никто не знает, – рассказывает обозреватель Северокавказской службы Радио Свобода Хасин Радуев.
В сентябре 2014 года Аналитический центр Юрия Левады организовал опрос об отношении россиян ко второй чеченской войне. По полученным данным, 35 процентов респондентов уверены, что цели этой войны были реализованы частично. Более 20 процентов опрошенных заявили, что считают войну бесполезной. И лишь каждый пятый опрошенный думает, что "цели войны, которые ставило руководство России, были полностью достигнуты". Их число, отмечают в "Левада-центре", за последние пять лет выросло вдвое.
Метки: чечня,путин,Северный Кавказ,кадыров,Путин и Кадыров,война в чечне,чеченцы

Колонизация Чечни,-очередной виток

Сюжеты / Война в Чечне: 20 лет спустя

Война в Чечне: ошибки и преступления

Конференция в Москве к 20-летию начала первой чеченской. Прямая трансляция
Грозный. 1 сентября 1996
Грозный. 1 сентября 1996
ВМоскве, в офисе партии "Яблоко", проходит конференция "Война в Чечне: политические ошибки и военные преступления", приуроченная к 20-летию начала первой и 15-летию начала второй чеченских войн.
В дискуссии принимают участие политики, общественные деятели, ветераны боевых действий и журналисты, побывавшие в горячих точках – в Чечне в 90-е и на Украине в наши дни.
В рамках конференции – презентация фотовыставки: "Чечня – Украина: Новая война, старые ошибки" – фотохроника чеченских войн и вооруженного конфликта на Украине, включая нигде ранее не опубликованные снимки Аркадия Бабченко, Владимира Воронова, Андрия Цаплиенко, Виктора Майстренко и Дмитрия Флорина.
Метки: чечня,украина,партия "Яблоко"

четверг, 27 ноября 2014 г.

Танки в Грозном

20 лет назад, 26 ноября 1994 года, был дан ход Первой чеченской войне
Башня танка, расстрелянного в Грозном 26 ноября 1994 г.
Башня танка, расстрелянного в Грозном 26 ноября 1994 г.

Другие статьи на эту тему

Ранним субботним утром 26 ноября 1994 года свыше трех тысяч "ополченцев" вошли в Грозный с нескольких направлений при поддержке то ли сорока, то ли даже пятидесяти танков. Экипажи большей части танков были полностью укомплектованы военнослужащими российской армии.
Считается, что первая чеченская война стартовала 11 декабря 1994 года – в день, когда колонны российских войск вошли в Чечню. Однако спусковой крючок "большой войны" нажали все же 26 ноября 1994 года, когда танки так называемой "военной оппозиции" ворвались в Грозный во второй раз. (Подробнее про то, кто и как создавал антидудаевскую оппозицию, и про ее фальстарт 15 октября 1994 г. см. "Штурм, которого не было".)
Сразу после позорного провала штурма 15 октября 1994 года и бегства из Грозного лидеров "оппозиции" заместитель директора Федеральной службы контрразведки (ФСК) России – начальник УФСК по Москве и Московской области Евгений Савостьянов провел в Моздоке "разбор полетов". Как утверждал приглашенный на это совещание Руслан Хасбулатов, Автурханов и Гантамиров, отчитавшись перед Савостьяновым за провал предыдущего дня, "запросили дополнительное оружие, в том числе танки" (Хасбулатов Р. Взорванная жизнь. Кремль и российско-чеченская война. М., 2002. С. 238). По версии Хасбулатова, "недели через две после позорного бегства Автурханова и Гантамирова из Грозного <…> Моздок прекратил поставки оружия этим деятелям". Правда, сам Руслан Имранович уверял, что Москва тогда, мол, "поставила условие: оружие оппозиции будет поставляться лишь в том случае, если Хасбулатов выедет из Чечни" (Там же. С. 263).
Очевидно, имела место оперативная пауза: Москве надо было разобраться в причинах поражения, выработать новые подходы, определив, что делать дальше и на кого ставить. Что вовсе не означало ни прекращения финансирования пресловутой "оппозиции", ни прекращения вооружения и оснащения ее боевиков. Порой вооружение передавали боевикам не напрямую от военных, а через промежуточную "инстанцию" в виде внутренних войск МВД.
Правда, командующего внутренними войсками генерала Анатолия Куликова смущали доклады, "что у оппозиционеров нет людей, умеющих применять огнеметы, станковые гранатометы или групповое оружие…" (Куликов А. Тяжелые звезды. М., 2002. С. 238). Впрочем, проблему специальной подготовки чеченских боевиков решили быстро: ее организацию поручили армейцам. Как открытым текстом признал Ахмед Келиматов, назначенный тогда командующим "оппозиционным ополчением
Выполнял приказ, но душа моя была не на месте. Понимал, что достаточно дуновения политического ветерка, чтобы часть оппозиции, до этого демонстрировавшая союзнические чувства, либо струсит, либо – в лучшем случае – продаст оружие на базаре
Притеречья и заместителем Главкома Автурханова", в октябре 1994 года "отряд чеченской оппозиции из 120 человек под руководством офицеров 33-го мотострелкового полка проходит месячные курсы подготовки на полигоне "Прудбой" 8-го Волгоградского армейского корпуса Российской армии" (Келиматов А. Чечня в когтях дьявола или на пути к самоуничтожению. М., 2003. С. 357). Здесь господин Келиматов "слегка" лукавит: на том полигоне – его еще именовали тогда учебным центром "Прудбой" 33-го полка 20-й мотострелковой дивизии – подготовку прошли не 120 боевиков "оппозиции", много больше. Да и натаскивали там чеченских боевиков – обычно партиями по 150 человек – по крайней мере, с лета 1994 года. Обычно практиковались двухнедельные курсы.
Несмотря на это, иллюзий на предмет высокой боеспособности боевиков, пусть и прошедших подготовку на "Прудбое", не питали ни сами "полководцы", ни их московские кураторы. Тот же Куликов отмечал, что "выполнял приказ, но душа моя была не на месте. Понимал, что достаточно дуновения политического ветерка, чтобы часть оппозиции, до этого демонстрировавшая союзнические чувства, либо струсит, либо – в лучшем случае – продаст оружие на базаре"(Куликов А. Указ. соч. С. 238). Принципиальная неспособность к самостоятельным мало-мальски эффективным действиям стала наиболее очевидна после позорного фиаско с налетом на Грозный 15 октября 1994 года. Судя по всему, именно тогда и родилась идея ликвидировать нехватку военных специалистов в рядах "оппозиции" за счет командированных туда профессионалов.
По версии Куликова, впервые с этой идеей выступил на одном из совещаний Евгений Савостьянов, курировавший чеченскую проблему по линии ФСК, и "некоторым эта мысль показалась весьма остроумной: с одной стороны, репутация официальной России при любом исходе оставалась вроде бы безупречной, с другой – сладкой музыкой в ушах некоторых генералов еще звучали обещания, которые вдували им Автурханов с Гантамировым: мол, дайте нам пару десятков танков, дайте нам экипажи, которые умеют стрелять, а остальное решится само собой…" (Куликов А. Указ. соч. С. 238-239).
Администрация президента Ельцина видела задачу антидудаевских формирований предельно конкретно и одноразово: они должны были обеспечить повод для масштабного ввода войск в Чечню. Скажем, взяв центр, если и не весь Грозный, на пару дней или даже часов, без разницы! Нужно было создать иллюзию вспыхнувшей в Чечне гражданской войны, не оставившей Кремлю иного выбора, кроме прямого военного вмешательства – для защиты мирного населения, разумеется…
Смерть по тарифу
1 ноября 1994 года появилась директива Генерального штаба Вооруженных сил РФ № 312/1/0130ш, согласно которой Северо-Кавказский военный округ должен был предоставить "оппозиции" 40 танков Т-72. Еще раньше, в октябре, согласно указаниям президента Ельцина, министр обороны России генерал армии Павел Грачев распорядился организовать в Главном оперативном управлении (ГОУ) Генштаба оперативную группу по Чечне, в задачу которой входила разработка сценария различных вариантов использования силовых методов в отношении Чечни, включая непосредственный ввод войск и боевые действия. Помимо этого на пресловутую оперативную группу возлагалось обеспечение координации действий собственно армии, частей МВД, пограничных войск и спецслужб при планировании и подготовке операции вторжения, сбор и анализ информации о численности, дислокации и вооружении чеченских формирований. Эту группу возглавили первый заместитель начальника ГОУ Генштаба генерал-лейтенант Анатолий Квашнин и заместитель начальника ГОУ генерал-лейтенант Леонтий Шевцов.
3 ноября 1994 года сотрудники Управления военной контрразведки ФСК приступили к вербовке танкистов-"добровольцев" в частях Московского военного округа – во 2-й гвардейской Таманской мотострелковой дивизии, 4-й гвардейской Кантемировской танковой дивизии, 18-й отдельной мотострелковой бригаде и на Высших офицерских курсах "Выстрел". Всего чекистами было навербовано 82 танкиста: большей частью офицеры – в звании от лейтенанта до майора, несколько прапорщиков и солдат срочной службы. Все это делалось по приказу и с санкции руководства министра обороны (Павел Грачев), начальника Генштаба (Михаил Колесников), командования Московского военного округа (Леонтий Кузнецов), ФСК (Сергей Степашин), Управления военной контрразведки ФСК (генерал-полковник Алексей Моляков).
Согласно признаниям танкистов, попавших в плен, с ними от имени ФСК заключался письменный контракт, согласно которому им авансом выплачивался один миллион рублей (324 доллара США по курсу ЦБ РФ на 2 ноября 1994 года), еще не менее трех миллионов рублей (972 доллара) было обещано выплатить по завершении операции – по крайней мере, так говорил после своего пленения старший прапорщик гвардейской Кантемировской танковой дивизии Николай Потехин, с которым мне довелось общаться в Грозном. Формально это была контрактная плата лишь за "перегон" танковой техники из Моздока в Чечню.
Помимо этого, по отдельной графе шла оплата за участие в боевых действиях и за уничтожение техники противника. Легкое ранение оценивалось в 25 миллионов рублей (8103 доллара), среднее – в 50 миллионов рублей (16 207 долларов), тяжелое – в 75 миллионов рублей (24 311 долларов), смерть военнослужащего – в 150 миллионов рублей (48 622 доллара). По линии правительства доставкой "добровольцев" в Моздок с подмосковного военного аэродрома Чкаловский занимался заместитель министра по делам национальностей и региональной политики, бывший армейский политработник генерал-майор (позже – генерал-лейтенант) Александр Котенков.
10 ноября 1994 года лидеры "оппозиции" получили информацию из Моздока: принято окончательное решение о вводе войск в Чечню, но, по выражению Келиматова, "процедура ввода" будет определена в субботу 12 ноября 1994 года (Келиматов А. Указ. соч. С. 358). В тот же день было создано так называемое "правительство Чеченской Республики при Временном совете", которое возглавил Саламбек Хаджиев, бывший министр нефтехимической промышленности СССР.
Далее все по плану. В Моздок прибыли завербованные "волонтеры", начали готовить танки к переброске в Чечню. 17 ноября 1994 года перегнали первые 12 танков Т-72 и две фуры с оружием из Моздока в Знаменское. В тот же день в Моздок из Москвы прибыла большая группа генералов и офицеров во главе с начальником Генерального штаба генерал-полковников (позже – генерал армии) Михаилом Колесниковым. Непосредственное руководство операцией было возложено на заместителя командира 8-го армейского корпуса генерал-майора Геннадия Жукова, хотя на деле все реальные нити управления сосредоточились в руках генерала Котенкова.
Тем временем руководство "оппозиции" активно работало над организацией предлога для обоснования ввода войск. Поскольку никакой гражданской войны в Чечне не было, учинили ее имитацию: при поддержке российской авиации провели операцию по захвату села Братское. Как еще 15 ноября 1994 года заявил Ахмеду Келиматову его босс, Умар Автурханов, "пора нам ездить в Моздок прямо через Братское" (Там же). "Командарму Притеречья" была обещана помощь российских вертолетчиков. Вертолеты ударили по позициям дудаевских сил в Братском 18 ноября в 15:30, потом ударили минометчики и артиллеристы – те самые, которых готовили на полигоне "Прудбой", уже под ночь поспела и танковая колонна. Такая вот была репетиция, как раз и давшая затем Сергею Филатову, тогдашнему главе администрации президента, основание отписать в своих мемуарах: "…разрасталась гражданская война в Чечне" (Филатов С. Совершенно несекретно. М., 2000. С. 253).
Четыре тысячи вязаных шапочек
Финальный военный совет о выступлении на Грозный состоялся в Моздоке 22 ноября 1994 года. Руководителей "оппозиции" доставили туда из Знаменской на вертолетах Ми-8 российской армии. Совещание вели генералы Котенков и Жуков. План был таков: в штурме Грозного участвуют 40 танков Т-72 (по другой версии, танков было 50) с российскими и смешанными российско-чеченскими экипажами, 26 бронетранспортеров и не менее 46 автомобилей ГАЗ-66 с боевиками "оппозиции" на борту. Связь с командным пунктом в Моздоке и между подразделениями должны были обеспечить 80 радиостанций Р-105М и четыре командно-штабные машины связи (КШМ), одну из которых сразу же передали Хасбулатову (Келиматов А. Указ. соч. С. 362). На случай выхода раций из строя в качестве резервных средств связи Котенков предложил использовать …сигнальные ракеты и трассирующие пули.
Общая численность наступавшей на Грозный "оппозиционной" группировки должна была составить 3,5-4 тысячи человек. По крайней мере, в канун выступления было выдано именно столько одноцветных вязаных шапочек, специально заказанных для опознания своих. Наступление на Грозный планировалось с двух сторон – с шестнадцати исходных позиций с севера, из Притеречья – под командованием Келиматова и с двух позиций со стороны Урус-Мартана, с юго-запада – под командованием Гантамирова. По 20-25 танков в каждой из основных колонн. Еще 18 штурмовых групп должны были находиться в резерве.
Штурмовые группы, по представленному Котенковым на моздокском совещании плану, должны были выглядеть так: "Впереди пойдут 8-12 человек – группа обнаружения и разведки. Их задача обнаружить скрытые огневые точки противника для нанесения удара основными силами группы. За ними, на определенном расстоянии, следуют два танка, чуть позади – БТР связи, за ней – пехота от 40 до 60 человек, как прикрытие брони, следом – автотранспорт и машина скорой медицинской помощи. Замыкает штурмовую группу второй БТР связи. Водители боевых машин поддерживают связь как между собой, так и между командирами групп и штабом" (Там же. С. 363).
Дабы не перепутать свои танки с дудаевскими, Котенков приказал Келиматову покрасить башни танков в один цвет, но сделать это лишь за 30 минут до выхода на марш: "Для этого мы выдадим танкистам баночки с нитрокраской, которая будет выдана в положенный срок командирам танков. Цвет краски пока не оглашается" (Там же. С. 363-364).
Командирам штурмовых групп и танков было предписано, переодевшись в рабочую спецовку, за день-два до операции пешком пройти свои маршруты от въезда в Грозный до дворца Дудаева. Как выяснилось впоследствии, практически никто этого не сделал. Как утверждал Келиматов, этот план разрабатывался только российскими спецами, до полевых командиров "военной оппозиции" его лишь довели: "Котенков изложил нам "заготовленный" (!) план захвата президентского дворца и взятия под контроль силами оппозиции города Грозного" (Там же. С. 361). На резонный вопрос, кто непосредственно входит в штаб и где он разместится, Котенков отрезал: "Штаб будет постоянно находиться в воздухе! А руководить операцией буду лично" (Там же. С. 362).
По версии Хасбулатова, помимо Котенкова, операцию разрабатывала в Моздоке группа генералов во главе с начальником штаба – первым заместителем командующего ВВ МВД Анатолием Шкирко, а политическое решение о военном вторжении под флагом оппозиции за несколько дней до того было принято на уровне президента (Хасбулатов Р. Указ. соч. С. 309).
В общем, отряды "оппозиции", усиленные российской бронетехникой с российскими же экипажами, должны были ворваться в Грозный, затем, как признавал Хасбулатов, "марионеточное правительство "национального возрождения" Чечни специальным декретом легализует ввод регулярных войск России. <…> Что же касается Д. Дудаева, то он должен был повторить судьбу Хафизуллы Амина, расстрелянного при штурме президентского дворца в Кабуле, – это так планировалось стороной, готовящей очевидную агрессию" (Там же. С. 311).
Никаких выборов, никаких съездов народа Москва не потерпит. Не для того мне дали танки, чтобы вручить власть народу или его избранникам, кем бы они ни были…
Группировка Келиматова выступала на Грозный из села Толстой-Юрт – штаб-квартиры хасбулатовской "Миротворческой группы" – там "военная оппозиция" на ночь разместила свой временный штаб. По версии Хасбулатова, он тогда пытался отговорить Автурханова и Хаджиева от похода на Грозный: "Все было бесполезно. Собеседники признались, что решение в Моздоке о взятии Грозного окончательно принято, и они ничего не могут сделать" (Там же. С. 271). Еще Хасбулатов упоминает разговор с Хаджиевым 24 ноября: Хаджиев, сославшись на "московское руководство", резко выступил против готовившегося тогда Хасбулатовым чрезвычайного съезда народных представителей: "Никаких выборов, никаких съездов народа Москва не потерпит. Не для того мне дали танки, чтобы вручить власть народу или его избранникам, кем бы они ни были…" (Хасбулатов Р. Чечня: мне не дали остановить войну. Записки миротворца. М., 1995. С. 41).
По разработанному в Моздоке плану ударные группы должны были выдвинуться на Грозный 26 ноября 1994 года в 4:30 и за два часа до рассвета, в 6:00, уже взять в кольцо президентский дворец Дудаева – здание бывшего Чечено-Ингушского обкома КПСС (или, как его тогда называли, Реском). Помимо этого, планировалось взять под контроль телецентр. Наземным группам была обещана поддержка с воздуха – ударными вертолетами и штурмовиками.
Танки в поисках солярки
План посыпался с самого начала. Когда "командарм Притеречья" Келиматов в 3:00 собрал комбатов и командиров штурмовых групп, выяснилось, что боевики к выступлению не готовы. "Нерешенными оказались именно те проблемы, за которые отвечал Автурханов: это и нехватка транспорта под людей, и севшие аккумуляторные батареи в радиостанциях, и отсутствие горючего в танках. Все это обнаруживается именно в тот момент, когда должны выступать"(Келиматов А. Указ. соч. С. 372). В общем, одни двинулись на транспорте, другие – пешим порядком, "а танки в поисках соляры начали метаться от одной заправки к другой. Связь с командирами и колонной практически отсутствует" (Там же).
Так что восход солнца застал ударную группировку Келиматова не возле дворца Дудаева, как это должно было быть по плану, а еще на Терском хребте. В Грозном уже шел бой. Лишь около 9 часов утра колонна миновала консервный завод, но к тому времени уже было обезглавлено командование ударного батальона: убит его командир, Яхья Гериханов, тяжело ранены начальник штаба и командир одной из рот. Как оказалось, батальон Гериханова, первым прорвавшийся к президентскому дворцу, оказался там в огненном мешке: "Противник выставил засаду повсеместно по всему жилому сектору" (Келиматов А. Указ. соч. С. 373). Еще бы, при такой организации похода на Грозный было бы удивительно, если бы о нем в деталях не знали те, против кого он был нацелен. Как можно было об этом не знать, когда через всю республику из Моздока колоннами гонят танки, бронетранспортеры, а 3-4 тысячи вооруженных людей вдруг одновременно собираются в нескольких опорных пунктах?! Не говоря уж о том, что работала разведка, самые сокровенные сведения продавались-покупались за гроши, да и просто утекали.
За все время нашего нахождения в Грозном к нам не присоединился ни один доброволец из числа городского ополчения
Тем паче что никаких внятных и четких планов у "оппозиции", на самом деле, и не было. Дойдя до Дома печати, Автурханов продвижение остановил, развернул там свой штаб, связался с Моздоком и доложил кураторам о достигнутом. Вместо того, чтобы руководить своими штурмовыми группами, там же завис и Гантамиров, утративший связь со своими подразделениями. Как выяснилось, его формирования, застряв в районе Черноречья, так и провели там все время. Еще два батальона, подчиненные уже Келиматову, по его словам, вообще словно "провалились под землю". В общем, полный хаос, никакой связи, никакого управления, никто не знает, что делать. Танки, тем временем, мечутся по улицам незнакомого города без пехотного прикрытия, из засад, из подворотен их расстреливают из гранатометов. Деморализация бойцов "оппозиции" полная, когда Автурханов вышел к своим людям, его уже никто не слушал и не понимал, "потому что не появились обещанные им и Котенковым самолеты и вертолеты, <…> потому что не обеспечил бойцов транспортом и связью, подвел танкистов, предал их веру и надежду" (Келиматов А. Указ. соч. С. 377).
Полевые командиры "оппозиции" сами поначалу особо не суетились, потому как помнили: согласно моздокскому плану, сразу вслед за "военной оппозицией" обещан был ввод российских войск – для установления "конституционного порядка", они-то и должны были добить "дудаевские отряды". Но штаб Котенкова молчал весь день. Что же касается местных жителей, то, как сокрушался все тот же Келиматов, "за все время нашего нахождения в Грозном к нам не присоединился ни один доброволец из числа городского ополчения" (Там же. С. 373).
"Больше всего потряс цинизм"
Тем временем в Москве, как позже напишет Сергей Филатов, уже "подготовили проект указа о введении в Чечне чрезвычайного положения. Требовалось ввести туда внутренние войска, чтобы помочь Временному Совету сохранить власть в Грозном" (Филатов С. Указ. соч. С. 254). По версии тогдашнего руководителя президентской администрации, всему помешал министр внутренних дел Виктор Ерин, заявивший президенту, что все происходящее в Чечне требует серьезной проверки, так что лучше хотя бы несколько дней понаблюдать за развитием событий. Как примечательно обмолвился Филатов, оперативные данные были у ФСК, но "Ерин традиционно не поверил им" (Там же). Хотя, как на голубом глазу утверждал Филатов, дворец Дудаева во второй половине дня… "был захвачен отрядом Лабазанова" (Там же)!
Мало того что этого не было, поскольку люди Лабазанова в то время по традиции занимались мародерством и грабежами ларьков, так господин Филатов отписал, что отряды оппозиции предприняли штурм Грозного "после массированного артобстрела", хотя никакой артиллерии у "оппозиции" во время того штурма не было и в помине. Это лишь к вопросу о том, насколько глава администрации президента – один из главных организаторов той авантюры – владел реальной информацией о ситуации в Чечне!
Уже в 16 часов дня 26 ноября "бледный, заискивающий Хаджиев прибыл в Толстой-Юрт, в мою штаб-квартиру", – вспоминал Хасбулатов. Тщетно пытался связаться с Моздоком, Москвой. Около 22 часов ночи туда же примчался и Автурханов, бросивший в Грозном своих бойцов. К вечеру 26 ноября все и было кончено: поражение "ополченцев" было сокрушительным. Как писал впоследствии генерал армии Анатолий Куликов, "мне рассказывали, что Автурханов в Доме печати чуть ли не коньяк уже разливал по стаканам, празднуя победу, когда боевики начали расстреливать танки на улицах города. Их экипажи, укомплектованные в основном российскими военнослужащими, ввязались в бой, но не были поддержаны отрядами оппозиции и частью погибли, а частью сдались в плен. То, что затевалось как авантюра, было просто обречено на поражение" (Куликов А. Указ. соч. С. 240).
Если бы воевала российская армия, то, по крайней мере, одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы
По одним данным, "оппозиция" потеряла в тот день в Грозном 22 танка, по другим – 36, по третьим – все до единого. Сколько российских военнослужащих погибли тогда, достоверно неведомо, но известно, что в плен попал 21 российский танкист: семь солдат и сержантов срочной службы, один старший прапорщик, семь лейтенантов и старших лейтенантов, пять капитанов и один майор.
Вечером 27 ноября 1994 года телеканалы впервые сообщили, что в подбитых и захваченных на улицах Грозного танках были российские танкисты. Но министр обороны Павел Грачев с изумлением на лице все отрицал, утверждая, что понятия не имеет, что за наемники штурмовали Грозный, да и вообще, мол, "только безграмотные командиры могут воевать танками в городе", а "если бы воевала российская армия, то, по крайней мере, одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы" (Радио России, 1994, 28 ноября, 11:00).
Даже генерал Анатолий Куликов, пусть и годы спустя, написал, что во всей этой истории его "больше всего потряс цинизм, с которым от своих военнослужащих сразу же отбоярились именно те чиновники и военачальники, на которых лежала ответственность за провальное наступление оппозиции. Думаю, не только у меня сжималось сердце, когда эти пленные и эти сгоревшие в бою танкисты вдруг стали именоваться "наемниками" без роду и племени. Не знаю, какие золотые горы были обещаны этим бойцам перед отправкой в Чечню, но вот проданы они были – живые и мертвые – с такой суетливой поспешностью и бесстыдством <…> ничем иным, кроме как предательством собственных солдат, нельзя назвать эти неуклюжие попытки чиновников сделать вид, что пленные и погибшие "добровольцы" попали в Чечню неизвестно откуда и воевали исключительно за деньги" (Куликов А. Указ. соч. С. 240-241).
Тем не менее, может, именно это и было реальной задачей московских кураторов той чеченской "оппозиции": так запалить, чтобы уже никуда деться было нельзя – кроме как ввести армию…